За яркие впечатления об Армении, за радушие и гостеприимство я искренне благодарна: Вазгену, Кристине, Ашоту, Акопу, Артуру, Вагану, Каринэ, Марии, Альберту, Максиму, Лорису, Тиграну, Анаис, Левону, Авитису, Гаянэ, Анаит, Анне, Акобу, Валентину, Грайру, Самвелу.
ПРЕЛЮДИЯ
– Раньше Армения зависела только от России, как от старшего брата, а теперь зависит от всего мира, как бедная родственница. Разрушили и распродали все, что могли, все производства стоят, – говорит вкрадчивым, чуть сипловатым голосом Ваган. Он смотрит перед собой и разговаривает как бы сам с собой, только время от времени поглядывает на меня, при этом поворачивает не только голову, но и плечи, и немного подается вперед.
Я совсем близко вижу его небритое лицо, грязный ворот рубашки, пятно на лацкане пиджака. Ему 76 лет, его все еще можно назвать красивым мужчиной, но эта неопрятность и запущенность выдает в нем одинокого и потерявшего интерес к жизни человека. Я не ошиблась. Мой новый знакомый живет в самом центре Еревана, но живет один, он вдовец. Сын – художник-реставратор – обитает с семьей в Москве.
– Приезжает, но очень редко, помогает, когда вспоминает, – едва заметная усмешка трогает бледные губы. Оживляется мой собеседник только тогда, когда я начинаю расспрашивать его о молодости. Говорит он все так же, почти не глядя в мою сторону, но охотно, интересно и подробно рассказывает о службе в ансамбле имени Александрова, где играл на кларнете. На одном из концертов солдата-музыканта рассмотрел и расслышал сам маэстро Орбелян. После окончания службы Ваган поступил в Государственный эстрадный оркестр Армении под руководством Константина Орбеляна и проработал в нем 12 лет:
– Объездили с концертами весь мир, выступали во всех странах, в которых есть армянские общины, только в Америке четыре раза были.
– В каком городе, кроме Еревана, хотели бы и могли бы жить?
– Только в Ереване. Когда работал в оркестре, очень хотелось вернуться домой и жить оседло в родном городе. Для этого учился заочно в институте на инженера и потом много лет, до пенсии, работал на Ереванском заводе фрезерных станков. Теперь завод банкрот. Да и не он один. Очень многие уезжают в Россию, в Америку: кто где себя находит. А для меня другой жизни нет, только в Ереване. Он и сам похож на свой любимый город.
Если бы меня попросили сравнить Ереван с кем-то из столичных жителей, с которыми я успела познакомиться, я бы сказала, что это Ваган. Взрослый красивый мужчина с интересной жизненной историей, но при этом не ухожен: немытые улицы, не стриженные газоны, на тротуарах – бумажки и окурки. Но, несмотря на это, удивительное обаяние и притягательность. С Ваганом мы проговорили около двух часов и расстались, когда настало время ему идти играть в нарды. По Еревану я бродила до позднего вечера и отправилась спать только потому, что на одной ноге набила кровавую мозоль.
СКОЛЬКО ЭТО БУДЕТ В ДРАМАХ?
В Армению я прилетела в первый день лета. В Петербурге было +14, в Ереване +34. От столичного аэропорта «Звартноц» до улицы, где я сняла квартиру, ехали на машине минут 25. Рассмотреть толком ничего не удалось, но в голове зазвучала чуть измененная строчка песни Бориса Гребенщикова: «Под небом голубым есть город розовый…» Небо действительно было пронзительно-голубым, а все дома – пастельно-розовые.
– Это розовый туф, – объясняет Вазген, мой друг юности, он пообещал, по мере возможности и знаний, быть моим гидом. – Из туфа в Армении строили с самых древних времен. Это очень хороший строительный материал – он легко обрабатывается, его можно пилить обычной пилой, при этом он устойчив к температурам и влаге, у него отличная звуко- и теплоизоляция.
Самое большое месторождение туфа находится у города АртИк. Чтобы увидеть всю красоту розового Еревана, тебе обязательно нужно будет подняться на Каскад. А еще Вазген посоветовал посетить оперный театр, парк семьи Варданян, площадь Республики, Цицернакаберд (мемориальный комплекс жертвам геноцида армян), Матенадаран (хранилище древних армянских рукописей).
Что-то я успею посмотреть, что-то нет, но это все впереди. А пока мы приехали на Строительную улицу. «Шинарарнэри» – вписала я себе в блокнот сложное армянское слово русскими буквами. Здесь на неделю я обрету дом, сюда каждый вечер буду возвращаться, проходя мимо многочисленных торговых лавочек, покупая свежий хлеб, сыр, фрукты, вино. К концу моего путешествия Шинарарнэри будет отскакивать у меня от зубов, а произношение этих несвойственных для русского языка сочетаний звуков будет доставлять мне несказанное удовольствие.
У дома меня встретила хозяйка квартиры Кристина. Молодая, очень красивая и яркая женщина, стильно и дорого одетая, она стояла у дорогой машины. Увидев меня, приветливо помахала рукой, заулыбалась и как-то особенно, нараспев сказала: «Барэв дзез, Альена-джан!» Кристина отдала мне ключи, я ей – деньги. Прекрасная однокомнатная квартира обошлась мне по цене гостиничного номера эконом-класса – 1500 рублей в сутки.
По нашим представлениям и с нашими деньгами в Армении все дешево, но только там, где жизнь не заточена на туристов. Мои вечерние покупки, о которых я уже упоминала, составляли приблизительно такие траты:
1 кг клубники – 450 драм (67 рублей), маленькая, 150-граммовая булочка хлеба – 50 драм (8 руб.), 1 кг мягкого армянского сыра – 1500 драм (225 руб.), бутылка сухого армянского вина – 1500 драм (225 руб.).
Безусловно, набор продуктов каждый раз варьировался. Я покупала разные фрукты, хлеб могла заменить лепешкой или лавашем, сыр покупала не килограммами, а грамм по двести и каждый раз другого сорта, одной бутылки вина мне хватало на три вечера. Словом, ужин мне обходился около 200 рублей. Цены в крупных магазинах почти сопоставимы с российскими, может быть, чуть ниже. То же касается и кафе-ресторанов в центре столицы. Но честно скажу, я там не ела, потому что в сорокоградусную жару у меня аппетит пропадает напрочь. Хочется только пить.
С водой в Армении, к счастью, проблем нет. Фонтанчики с питьевой водой есть в каждом городе, буквально на каждом шагу. И вода в Армении очень хорошая. Помните, как в «Мимино»? – Валик-джан, у нас в Дилижане в кухне открываешь простой кран – вода течет – второе место занимает в мире. – А первое в Ереване, да? – Нет, в Сан-Франциско. В Дилижане я не была, а в Ереване, действительно, и в уличных фонтанчиках, и из-под крана вода прекрасная, очень мягкая, про такую говорят: пьешь – не напиться.
А вот с чем в Ереване проблема, так это с общественными туалетами. Не знаю, где предполагается писать туристам, но мне water closet самостоятельно найти не удалось. Обратилась за помощью к женщине, отдыхавшей в парке на лавочке. Дама с минуту смотрела на меня, потом сказала: «Знаю, у оперы есть». К тому времени я успела побывать у оперного театра и вполне могла его найти, если бы мне показали нужное направление. Но Каринэ вызвалась меня проводить, несмотря на просьбы не беспокоиться и просто махнуть рукой в нужную сторону. Шли мы довольно долго, минут 10, за это время нам по пути попалось три фонтанчика с водой. У каждого я останавливалась и пила. Моя спутница ни разу не припала к живительной влаге.
При этом на мне было безрукавое и невесомое платье, а Каринэ была одета, как большинство армянских женщин – в брюки. – Как вы можете в такую жару ходить в брюках? Я из сарафана готова выскочить… – Ну что ты, Алена-джан, разве это жара? Жара – это когда 48, а сегодня чуть больше 30. Моя спасительница сдала меня с рук на руки кассиру туалета. Посещение WC обошлось в 100 драм (15 руб.).
БАРЭВ ДЗЕЗ!
Платье-размахайка, удобные легкие босоножки, сумка-рюкзачок за спиной, фотоаппарат на груди. Ласкаемая утренним, пока еще не жарким солнцем, я шла по Шинарарнэри в поисках автобусной остановки. Шла, улыбаясь прохожим и размышляя о том, как легко в жарких странах быть приветливым и жизнерадостным, когда сама погода тебя настраивает на позитив. При этом я сразу столкнулась с несколькими обстоятельствами, которые вполне могли мне испортить настроение, будь я в родном городе.
У мусорных баков я увидела очень пожилую женщину, которая металлическим крюком вытаскивала пакеты, разбирала их в поисках стеклянных бутылок. На мою улыбку и приветствие женщина не ответила, мне стало неловко, я замешкалась, пытаясь развязать пакет и достать бутылку. Женщина забрала у меня пакет с мусором, сказав, «я сама». Я уже взрослая девочка и понимаю, что мир несовершенен и его несовершенство везде приблизительно одинаковое, но мне почему-то казалось, что на Кавказе не может быть женщин, ковыряющихся в мусоре. Оказалось – есть.
Потом я встречала их еще не раз. Теперь мне предстояло перейти улицу, но в какую бы сторону я ни пошла, нигде не было пешеходного перехода. Люди перебегали дорогу в разных местах, при этом водители даже не давали себе труда притормозить: вовремя увернуться от машины было задачей исключительно пешехода. Боясь своей неловкости в этом деле, я пристроилась хвостом за каким-то дядькой и оказалась на другой стороне улицы. За неделю я навострилась лавировать между машинами и ловко перешмыгивала через дорогу.
К слову сказать, в центре города, где зебры все же существуют, расслабляться не стоит, здесь принято пешеходам ускорять шаг, а не водителям притормаживать. Во время поисков автобусной остановки я прошла мимо доброго десятка такси. Предложение явно превышало спрос. Скучающие мужчины разного возраста сидели или стояли возле своих машин и провожали вопросительным взглядом каждого прохожего. Но никто не окликал, не предлагал, не задавал вопросов, не зазывал.
Я знала, что на такси будет быстро и недорого от 500 до 700 драм (75–105 руб.). Но мне непременно хотелось добраться до центра на общественном транспорте. Обозначения остановки я так и не нашла. Увидела лавочку у самой кромки дороги и подумала, что это могло бы быть остановкой. – Барэв дзез! – поздоровалась я с сидевшим на скамейке седоволосым мужчиной в голубой спортивной куртке, которая плотно облегала его объемный живот. Это был первый человек, которого я поприветствовала так, как меня научил Вазген.
– Я правильно поздоровалась по-армянски? – Да, прекрасно поздоровалась. Ты откуда? Оказалось, что Ашот тоже из России, из Ростова-на-Дону. Живет там давно, еще с 70-х годов. У него большой дом, жена, дети, внуки. Невестки все русские. Внуки армянский язык понимают, но почти не говорят. Ашот часто приезжает в Ереван, у него здесь родной брат, у которого недавно был инсульт, Ашот ему помогает. Наш разговор продолжался минут двадцать, но автобус так и не пришел. Хотя место остановки я вычислила правильно. Ашот убедил, что ехать все же нужно на такси, и взялся отправить меня со знакомым водителем.
Усадив меня в машину и познакомив с Акопом, несмотря на мои протесты, Ашот рассчитался с таксистом и долго махал нам вслед. Сам Акоп в советское время служил в армии в Выборге и хорошо знает не только Петербург, но и Гатчину. У нас сразу завязался живой разговор почти земляков. Но говорили недолго, ехать до центра было недалеко. Я решила начать знакомство с Ереваном с нового парка, который открыли буквально за пару-тройку недель до моего приезда. Акоп высадил меня у парка семьи Варданян, перед этим подробно рассказав, как я потом смогу добраться до интересующих меня достопримечательностей. Записав в моем блокноте свой номер телефона, «земляк» строго-настрого наказал звонить ему, если возникнут какие-нибудь проблемы или нужно будет куда-нибудь ехать: «Алена-джан, звони хоть утром, хоть ночью».
Алена Рыбакова. Продолжение следует
